У меня тоже дочь пяти лет от роду, как и кареглазая Валерия, которую эта мразь запачкала своим… Стоит передо мной: руки прячет в карманы, дабы дрожи не видно было, колени то ли от страха, то ли от выпитого подкашиваются, желто-серое лицо с обвислыми щеками, в морщинах. Им он сунулся в нежную детскую чистоту… Ух, и чешутся руки!

 

Маленькая наездница

 

Валерию заслушаешься, когда она поет. С первых звуков становится понятно, что у малышки талант — старается ставить голос, брать высокие ноты, и «Миллион алых роз» у нее получается почти, как у Пугачевой. В одной руке держит «микрофон» — пустой баллончик от дезодоранта, другой — по-взрослому поправляет темно-каштановые вьющиеся волосы (прям хоть сейчас на сцену). Вот только переобуть Лерку надобно: сапожки-то на ней надеты, в которых по хозяйству родителям помогает. Папа держит три десятка свиней, и напоить самых маленьких — обязанность Лерки. Любит девочка порезвиться с хрюшками, что по дворе гоняют. Я такого еще не видел: ручкой, приговаривая будто псу: «На-на-на!», зовет поросенка к себе, а затем, оседлав пятнистого пятачка, носится верхом. На огромную, центнера три, свиноматку Валерка залазит с табуретки. Причем, та, как послушный конь, стоит, не шевелясь. С ума сойти!

 

 Здешний двор — а мы в селе Понорница Коропского района Черниговщины — напоминает советскую колхозную ферму, причем в передовом хозяйстве. В двух сараях залит бетоном пол и установлены металлические решетчатые перегородки для свиней, проведен свет, гурчит и вибрирует электромельница для кормов. Под брезентовым навесом стоят два мотоцикла: «Урал» с коляской и старый «К-750» с приваренным кузовом (как любой путный хозяин, Володя нажил электросварку, точильный станок и прочее нужное железо).

 

 -- Купил неподалеку 4 гектара земли, — хозяин дымящей сигаретой указывает в огород, — думалось построю на ней свинарник… Да вот с того дня, как Валерочку… Словом, все с рук валится… Не успокоюсь, пока этого гада не накажут…

 

 В поисках девочки

 

 Первый тревожный звонок для родителей Валерии прозвенел 27 марта этого года. Девочка потерялась... В селе ведь оно как: гуляет ребенок по улице, к соседской детворе забегает, на дороге в «жмурки» играет, а если позвать — родители окликнули, и прибежал. Однако кричали, за калитку выходили, отец по улице прошелся — нигде нет малышки. Она частенько через дорогу забредала к соседу дяде Лене: у того завсегда конфетка или яблоко для детворы найдется. Но и Леонид Демидович, лет 60, начальник пилорамы, лишь развел руками: «Ко мне не заходила… Но слышь, Володька, — с крыльца закричал сосед, — видел я, как малая твоя на гору по дороге подалась». Володя Смаков насторожился: Валерка еще никогда без спросу так далеко не уходила?..

 

 Беда! Во дворе Смаковых будто пожар приключился. Отец завел мотоцикл и, вышибая колесом ворота, погазовал в глубь села. Из калитки в калитку, из хаты в хату металась мама девочки — Надежда. Ее крики: «Валерочка! Доця!», наверное, были слышны на том конце земли. Село всполошилось… О худшем думать не хотелось, но страшные мысли сами лезли в голову: прошло четыре жутких часа — дочь не найдена. Володя развернулся и погнал домой звонить в милицию. Вбегает во двор, а там… с ведерком в руке у поросячьей изгороди копошится маленькая хозяйка.

 

 -- Где же ты, доченька, была? — отец целовал и ругал Лерку одновременно. — Что ж ты с нами делаешь?

 

 -- У дяди Лени… Я слышала, как вы с мамой кликали, но он закрыл меня в комнате и не выпускал.

 

 «От, старый хрыч, опять, поди, напился, уснул и забыл, что у него в доме ребенок играется», — подумали родители. А вслух Володя добавил, шутя: «Смотри мне, Демидович, еще такое повторится — яйца оторву!». Не знал еще тогда отец девочки, что уже не до шуток — надо было и вправду отрывать. Ничего бы тогда не случилось…

 

 Голос материнского сердца

 

 Прошло четыре дня. И опять куда-то запропастились кудряшки. Однако на сей раз Надежда знала наверняка, где дочку искать. Так и есть: сидит на диване у дяди Лени, кушает банан. Хотела, было, мама забрать Лерку домой, но Демидович: «Пускай ребенок витаминчиков покушает — потом сам ее приведу». «А и вправду, чего это я разволновалась? — подумала Надя. — Демидыч-то трезвый. — Только не задерживайся, Лера», — и мама открыла дверь. «Мамочка, дядя Леша почистит мне сажу, и я приду». Синяя скрипучая дверь в старом доме захлопнулась.

 

 …Вернувшись домой, Надя взялась молоть зерно. Подняв столб пыли, в сарае загудела электромельница: женщина только успевала подсыпать из мешка в загрузочный бункер. Затем предстояло рассыпать муку по корытам. «…У, как уплетают сорванцы, — залюбовалась недавним 18-головым приплодом хозяйка. — Особенно вон тот — черный, как сажа… Сажа?! Стоп!.. Какую такую сажу чистить?.. С чего вдруг она это сказала?! Надежда не помнит, как добежала до соседского дома. А скорее, долетела — как известно, мать, защищая свое дитя, способна на многое. В хате ей навстречу выскочил человек. Надя сразу и не признала Леонида. Так в морге с трудом узнают окочурившийся труп хорошо знакомого человека. Весь трясется, будто не соседку, а кончину свою увидел, но в глазах вместо страха какая-то дикая эйфория, как у наркомана, только что принявшего дозу. Оттолкнув это, Надежда вбежала в спальню… Пятилетняя девочка, любимая папина дочка, умница и щебетуха, очень спокойно — дома от нее такогоне добьешься — лежала на кровати. Без штанишек. На задранной маечке выделялось мокрое желтое пятно...

 

 Разговор с ангелом

 

 Пять лет. Всего-то. Это еще куклы, дневной сон, горшок, не все еще постоянные зубы, а то и не все буквы выговариваются. Говорят, когда таких призывает Господь, то только в рай. Ангелы, значит. Точнее, ангелочки. Да и на земле они еще ангелочки. Разве не так? Поэтому когда я (в присутствии родителей) расспрашивал Валерочку о том, что произошло в доме соседа, мне было не просто стыдно, а как-то омерзительно, вроде того, как уличный хулиган учит ребенка непристойным словам. Но выручил отец малышки: «Прошу вас, напишите то, что она расскажет. Может, тогда эту сволочь засудят. А не-то — я буду судить его сам. Еще и соседи помогут, говорили. Милиции и прокуратуре у нас веры нету».

 

 -- Дядя Леня мне чистил сажу.

 

 -- А как это он делал?

 

 -- Засовывал свой пальчик мне в попку… и в писю.

 

 -- А тебе болело?

 

 -- Я плакала, но дядя Леня говорил, что надо всю сажу почистить, бо будет плохо.

 

 -- А еще что он делал?

 

 -- Цемал меня в писю... И еще гладил меня своей писей…

 

 Преступление без состава преступления

 

 На следующий день после случившегося Володя отвез девочку к гинекологу, где у нее обнаружили потертости внутренних и внешних гениталий. Затем — к психиатру: «Посттравматическое стрессовое расстройство. Невротический энурез». Отец рассказывает, что теперь Лерка стала плохо спать, вскакивает посреди ночи и сильно кричит («аж самому страшно становится»). Им с Надей по очереди доводится дежурить у кроватки, чтобы успокоить малышку.

 

 Прошел, считай, месяц, как отец Валерии подал заявление в милицию, но ни следователь, ни даже участковый в доме Смаковых не появился. Оно и понятно. Педофилами, насильниками, сексуальными маньяками занимается уголовный розыск. Но как прикажете розыскникам изобличать Валеркиного обидчика, ежели их командир (начальник уголовного розыска Коропского райотдела милиции) — сын дяди Лени?

 

 Люди в селе с самого начала Володьке втолковывали: не даст он батю посадить. И не дал. Расследование поручили сельскому участковому, и тот через 10 дней отрапортовал: «…сообщение о получении вашей дочкой Валерией телесных повреждений Коропским РВ УМВД рассмотрено и постановлением от 10.04.2007 г. в возбуждении уголовного дела отказано за отсутствием в данном деянии состава преступления». Интересно, а если, к примеру, насильник попадает на зону, а его там, как водится «опускают» (совершают акт мужеложства. — Авт.), причем, аккуратно — без крови и порывов. Правоохранители в этом случае так же дела возбуждать не станут — «телесных повреждений»-то нетушки?

 

 В милицейской отписке говорится, что в возбуждении дела отказано «за отсутствием в данном деянии состава преступления». А откуда, скажите, взяться этому «составу», когда правоохранители наотрез не хотят брать на экспертизу маечку, что была на Валерке того дня? На белой материи четко видно желтое пятно, похожее на засохшую сперму, — главная улика, казалось бы. Дело — за экспертизой. Ежели пятно окажется визитной карточкой 60-летнего начальника пилорамы дяди Лени, то дальше — суд, зона, «петушиный» угол в бараке. Однако вещдок не подшит к делу, а пылится в шкафу у Смаковых…

 

 В Понорнице нынче только и разговоров, что о происшествии с бедной Валерочкой. Люди не дают участковому прохода: как же так, почему он до сих пор на свободе? как маленьких детей на улицу отпускать? — на что страж порядка авторитетно отвечает: если бы он девочке что-то порвал, открылось кровотечение, тогда, мол, другое дело — арестовали б Леонида и судили.

 

 …А может, не стоит дожидаться, когда педофил покалечит ребенка — с кровью, швами, разрывами, инвалидностью? А взять да кое-кому из правоохранителей «почистить сажу». Гляди, и правосудие восторжествует.

 

 (Из этических соображений имена и фамилии в материале изменены).

 

 Виталий ЦВИД, газета «Вечерние Вести», г. Киев.

 

 

****************************************************************************************

 

Комментарий

 

 Александр Подгорный

 

Председатель правления Черниговского Центра Прав Человека

 

Страшно читать такую статью, осознавая, что рядом живут такие люди. И еще страшнее становится от того, что люди, которые должны поддерживать законность, правопорядок и справедливость – тоже находятся рядом. И кто в этой ситуации опасней? Возможный престарелый извращенец, который не знал СТАТЕЙ УК Украины 152 – 156 и подпунктов этих статей или наши доблестные СТРАЖИ правопорядка, которые не хотят видеть сор в своих глазах, вернее своих рядах? Сегодня надеяться на реальное непредвзятое милицейское расследование в сельской местности практически невозможно. Всегда появляются веские причины для «переформатирования» дела если, не дай бог, фигурирует в деле «страж правопорядка», его родственники или люди, облеченные властью и имеющие деньги. Прокуратура всегда будет оберегать «свое подшефное звено». И отказ в возбуждении уголовного дела против сотрудника(ов) милиции, а также их родственников – это «нормальное» явление не только для Украины, а и большинства постсоветских республик. Нестабильная политическая ситуация в Украине сегодня дает возможность узурпации власти на низшем уровне. Высшим чинам не до низов – нужно удержаться на плаву. Вот и рождаются «авторитеты» в лице участковых, их помощников, которые сегодня по выражению жителей сел – ЦАРЬ и Бог на местном уровне. Не зря было поручено участковому разбираться с вышеуказанным случаем и писать отказной материал, о котором заранее были предупреждены родители девочки. А прокуратуре Коропского района в лице господина Марченко нужно было не отправлять мать девочки в милицию, а помочь женщине в восстановлении справедливости и выяснении реальных фактов случившегося.

 

Неквалифицированные или умышленные действия работника(ов) милиции или прокуратуры содействуют формированию негативного имиджа руководящего состава вышеуказанных государственных структур, а в целом и власти в стране.

Но как говорит первый президент Украины – „маємо те, що маємо”.